В 1975 году, во время своего выступления в Йельском университете (США), Жак Лакан рассказал слушателям, что он пришёл в медицину, поскольку всегда подозревал: отношения между полами играют ключевую роль в формировании болезненных психогенных симптомов[1]. Это предположение и подтолкнуло доктора Лакана к тому чтобы заняться исследованием психозов, в некоторой степени всегда демонстрирующих невозможность осуществления того, что мы привыкли называть «любовью». По мнению Лакана, любовь в психозах возможна, но это «мёртвая любовь»[2].
Что он имел в виду, когда говорил об этой «отмеченной печатью смерти» любви? Возможно, то, что психотический субъект не способен любить никого, кроме себя самого, или того несуществующего на самом деле идеала, в который он превращает своего партнёра? А может, психотик любит такого Другого, который просто не может быть воплощён в живом человеке, поэтому субъект вынужден создавать бредовые конструкции с его участием? Или психотический субъект любит только свой собственный бред?
К сожалению, замечательная книга «Любовь в психозах», изданная под руководством Жака-Алена Миллера, до сих пор не переведена на русский язык. Эта книга состоит из описаний клинических случаев, представленных одними психоаналитиками, и комментариев — данных к ним другими. Каждый случай иллюстрирует, как, опираясь на изобретательность пациентов, аналитики помогали им осуществить переход от любви, «отмеченной печатью смерти», к любви «возможной и выносимой», к такой любви, которая больше не была бы для субъекта разрушительной, но, наоборот, стала бы поддерживающей, а порой — вдохновляющей.
Я глубоко убеждена в том, что любой из случаев, представленных в этой книге, мог бы стать объектом нашего интереса, но есть среди них один, который лично меня заставляет думать не только о психоанализе, но и об искусстве.
Victoria Reynolds, Kiss the Fat, 2005
Представление случая
Психоаналитик Жак Бори назвал эту клиническую зарисовку «Версия сексуальной жизни без участия фаллоса»[3]. Речь идёт о пациентке по имени Франсуаза, которая находится в анализе у господина Бори на протяжении вот уже десяти лет. На момент первого обращения к психоаналитику такие элементарные действия как выглянуть в окно, выйти на улицу, собраться утром на работу — вызывали у неё невероятные сложности, и так было всегда. Несмотря на все проблемы, Франсуаза отучилась в университете и получила диплом по специальности «Изящные искусства». Постоянной работы она не имела, перебиваясь мелкими заработками.
К двадцати семи годам в истории болезни пациентки фигурировали уже несколько госпитализаций в психиатрические учреждения, где ей диагностировали то шизофрению, то меланхолию. Кризисы, после которых Франсуаза оказывалась в психиатрических больницах, являлись следствием предшествовавших этому неудачных любовных отношений, более того, отношения эти всегда были «отмечены печатью смерти». Франсуаза пришла в анализ после очередного скорбного события — «низвергнувшей её в бездонную дыру»[4] кончины своей лучшей подруги. Рассуждая на эту тему, девушка заметила, что «дыра», точнее страх пропасть в ней, — явление не новое, это то ощущение, которое Франсуаза неоднократно испытывала и раньше.
К моменту начала анализа сексуальный опыт пациентки включал в себя следующие вариации:
- Навязчивая мастурбация, которая захватывала Франсуазу в детстве и переживалась ей со странным ощущением «растворения в океане»: «Сначала я как будто бы стою на берегу, но чем дальше, тем сильнее притяжение и ощущение того, что меня вот-вот поглотит бесконечность. Я больше не знаю, что это — сам Бог или безграничные воды океана»[5];
- Первые гетеросексуальные отношения, которые состоялись с человеком, привлёкшим девушку одной единственной чертой — он был раковым больным и на момент их знакомства уже находился на последней стадии этого страшного заболевания. «Когда он вошёл в меня, я почувствовала смерть внутри»[6], — вспоминает Франсуаза;
- Практики самокалечения: Франсуаза вырывала небольшие кусочки собственной плоти из области гениталий и останавливалась, только когда раны начинали кровоточить;
- Попытки найти партнёра для гомосексуальных отношений на сайте поиска знакомств;
- Сексуальный партнёр, привлёкший Франсуазу тем, что его супруга была больна СПИДом. Именно супруга и интересовала Франсуазу: она шпионила за женщиной на улице, старалась разглядеть её силуэт сквозь зашторенные окна квартиры, но сексом заниматься приходилось только с Патриком (так звали мужа больной). Девушка воспринимает свои сексуальные отношения с супругом возлюбленной как жертву, которую она приносит за возможность любить больную. Когда измученная Франсуаза рассказывает об этой истории психоаналитику, он соглашается продолжить работу только в случае, если она откажется от встреч с мужем возлюбленной.
Через некоторое время Франсуаза познакомилась с Мишелем. Мужчина оказался очень сговорчивым и терпеливым по отношению к странностям своей подруги: даже согласился жить вместе, воздерживаясь от сексуальных отношений, но надолго его не хватило. Франсуаза очень боялась потерять Мишеля: «Иметь партнёра и друга — это то, что не даёт мне провалиться в бездну»[7], — очень справедливо замечает девушка. Оборотной стороной медали являлся страх вступить с ним в сексуальные отношения, ведь в отличие от её предыдущих партнёров, Мишель не был отмечен смертельным означающим. Почему это важно?
Пожалуй, потому, что до этого момента, в психической жизни Франсуазы смерть и сексуальность были неразрывно связаны между собой. С появлением Мишеля эта связь прервалась, однако возникли другие страхи и опасения. Чувствуя своё притяжение к новому партнёру и помня о том ощущении, которое возникало у неё в детстве во время мастурбации, Франсуаза боялась, что сексуальные отношения будут вновь переживаться ею как «поглощение бесконечностью» или «растворение в водах океана». Это наслаждение такой силы и интенсивности, что его никак не получается контролировать, наслаждение, которое в буквальном смысле может уничтожить её как субъекта. Так что же выбрать: «провалиться в бездну», расставшись с Мишелем, или «раствориться в океанских водах», оставшись с ним?
Не желая потерять близкого человека и одновременно с этим не желая приносить себя в жертву неограниченному наслаждению Другого, девушка старается преодолеть страх сексуальных отношений и подходит к решению проблемы творчески. Вокруг кровати она расставляет многочисленные вазы, называя это изобретение «короной пустоты». Эта находка позволяет ей преодолеть страх полового акта, но при одном условии — у партнера должны быть завязаны глаза так, чтобы он не видел ее обнаженной. Через какое-то время эта схема перестает работать: возлюбленный больше не выдерживает секса «вслепую». Франсуаза в очередной раз находит выход из положения: она создает странный объект и вешает его над кроватью. Из деревянных досок, найденных на городской свалке, девушка делает раму, натягивает на нее ткань, служащую фоном для размещения неожиданного материала: крошечных кусочков сырого мяса, которые были настолько малы, что некоторые из них насквозь пронизывали тканевое полотно.
С появлением в спальне этой сюрреалистической картины половой акт без дополнительных предосторожностей становится для девушки возможным. Так как это работает? На одном из сеансов Франсуаза сказала своему психоаналитику о том, что в ней «слишком много телесной материи»[8]. Вазы, которыми она окружила кровать, — это попытка «записать пустоту», ввести нехватку, нехватку, которая и позволяет проникновению состояться, а половому акту — быть. При этом глаза партнёра обязательно должны быть завязаны: пристальный взгляд Другого для Франсуазы невыносим. Нежелание Мишеля носить повязку приводит к тому, что девушка создаёт арт-объект, сооружённый из досок, ткани и сырого мяса. А теперь вспомним про практики самокалечения, к которым прибегала Франсуаза, вырывая небольшие кусочки собственной плоти из области гениталий и её фразу: «…во мне слишком много телесной материи». «Картина» над кроватью позволила разместить этот избыток телесного, более того — арт-объект символизирует ту жертву, которая должна быть принесена всякий раз, когда речь заходит о столкновении с наслаждением Другого. До появления этого странного объекта, этой жертвой являлась сама Франсуаза.
Вопросы
- Случай Франсуазы — замечательная клиническая зарисовка и прекрасная иллюстрация того, какую причудливую форму может принимать «мёртвая любовь» психотических субъектов. Этот случай даёт нам много ответов, но к нему возникает не меньше вопросов. Я приведу здесь лишь некоторые из них:
- Катастрофически не хватает информации о детстве пациентки, о том, как складывались её отношения с родителями;
- В тексте упоминаются неоднократные госпитализации Франсуазы в психиатрические отделения, однако, информации о том, что конкретно «запускало» приступы — практически нет;
- Очень интересно, что сама Франсуаза рассказывает о своем изобретении? Считает ли она, что странный арт-объект приносит ей пользу? В описании случая не так много прямой речи пациентки, и совсем нет никаких высказываний на счёт картины из сырого мяса;
- Как долго это изобретение сможет работать, выполняя свою стабилизирующую функцию;
- Как выглядели те инсталляции, которые в своей спальне сооружала Франсуаза? Это особенно интересно, если учитывать тот факт, что девушка имеет художественное образование.
Параллели
Victoria Reynolds, Fat Mouth, 2008
Виктория Рейнольдс, современная художница из Лос-Анжелеса, рисует необычные портреты — «портреты» сырого мяса. Её работы выполнены маслом и обрамлены в пышные рамы. В интервью Lust Magazine Виктория подробно рассказала о своей концепции живописи:
Victoria Reynolds, Globular Cluster, 2010
«Жизнь во плоти прекрасна, хотя мы можем принижать её величие, ориентируясь, к примеру, на библейские догмы. <…> В голландском протестантском изобразительном искусстве XV и XVI веков мясо часто изображалось как слабая плоть. В моих же картинах показана красота плоти, а богато украшенные рамки подчеркивают непуританскую направленность работ. Люди обычно называют их чрезмерными. Некоторые из зрителей моих работ утверждают, что не могут сдержать рвотного рефлекса и в то же время считают их прекрасными»[9]. Виктория хочет, чтобы мясо на ее картинах ассоциировалось с чувственностью, плотской человеческой природой и смертностью, грехами и удовольствиями.
И вот я думаю, если бы Франсуазе была известна концепция живописи Виктории Рейнольдс, могли бы «портреты сырого мяса в интерьере» избавить девушку от необходимости использовать собственное изобретение?
[1] J. Lacan, «Conférences et éntretiens dans des universities nord-américaines», Scilicet, no 6/7, Paris, Le Seuil, 1976.
[2] J. Lacan, Le Séminaire, livre III, Les psychoses, Paris, Édition du Seuil, 1981, p.287.
[3] «L’amour dans les psychoses», sous la direction de Jaques-Alain Miller, Paris, Édition du Seuil, 2004, p. 11–20 («Une version de la vie sexuelle sans le phallus»).
[4] Ibid., p. 14.
[5] Ibid., p. 14. Перевод Дарьи Евсеевой по цитате из оригинала: «Au début, je suis sur le ravage mais je me sens attirée par l’absorption dans l’ifini. Je ne sais plus si c’est Dieu ou l’océan».
[6] Ibid., p. 14.
[7] Ibid., p. 15. Перевод Дарьи Евсеевой по цитате из оригинала: «Avoir un compagnon m’évite de tomber dans le vide».
[8] Ibid., p. 17. Перевод Дарьи Евсеевой по цитате из оригинала: «J’ai trop de matière dans mon corps».
[9] Victoria Reynolds, Interview with Noche Kandora of Lust Magazine, перевод цитаты Дарьи Евсеевой.
